Дракон

Я не выходил из пещеры очень давно. Давно даже по моим меркам. Если долго лежать на одном месте, то даже каменный пол прогревается. И теперь я боялся, что если сдвинусь, встану, то упущу тепло, и уже не смогу нагреть пещеру снова. Уже долгое время все кругом было серым. Пыль, песок, ветви растений, которые порой заносил в пещеру шальной порыв ветра... Иногда мне кажется, что я сам покрылся слоем пыли. Пыль эта везде, это она создает серую пелену вокруг.

...Всю жизнь я мечтал увидеть дракона. Многие не верили, считали это детскими сказками. Но мне казалось, что я знаю о драконах всё. Они могут жить девять тысяч лет, они большие, почти все могут летать, они говорят... Я вслушивался в легенды, которые старики по вечерам рассказывали у огня, в надежде найти хоть какую-то подсказку, которая приведёт меня к моему дракону. Я мечтал о том, как мы будем с драконом говорить, чему он меня научит, как расскажет о тысячелетиях своей жизни. Я представлял его — огромного, покрытого потрепанными временем чешуйками, каждая размером с мою ладонь. Можно сказать, я был одержим драконом. Каждый раз мне было всё труднее засыпать. Словно когда начинаешь чувствовать, что сейчас провалишься в какой-то чужой, неизведанный мир, и вдруг вздрагиваешь, сбрасываешь с себя одеяло и понимаешь, что это было всего лишь начало сна. Казалось бы, ещё немного — и я увижу своего дракона. Но тело предательски дёргается, и я почти просыпаюсь в жёсткой постели, понимая сквозь сон, что момент упущен...

Сквозь сон я почувствовал, что что-то не так. Как-то странно дёрнулась рука. Как-то неудобно было лежать на этой... На этом каменном полу! Пещера была весьма большой и потому достаточно тёмной. Я оглянулся, и понял, что вижу собственную спину. Очень неровную, грязно-зелёную и чешуйчатую.

...Мне пришлось снова учиться ходить. Через неделю я мог даже бегать рысью. Бежать, правда, было особо некуда. Всё, что я увидел, когда в первый раз выбрался из пещеры — серая, безжизненная равнина. Словно центр моего нового мироздания над ней возвышалась гора, в которой я жил. Первое время я не раз забирался на её вершину в надежде разглядеть хоть какое-то движение. Я быстро понял, что кроме падающего с неба снега всё в этом месте неподвижно.

Порой тьма наваливается так внезапно, что я пугаюсь. Впрочем, это всего лишь снег. Ветер и снег так сильны, что, если б я отошёл от входа в пещеру на несколько шагов (моих новых шагов), то, боюсь, найти дорогу назад уже не получилось бы. Случалось и так, что я неделями оставался запертым ледяной вьюгой и предавался созерцанию своей пещеры.

...После примерно пятнадцати лет я сбился со счёта. Сложно подсчитывать время, когда не на чем делать зарубки, а твои пальцы либо оставляют на камне жалкие царапины, либо просто сразу же крошат его. Год состоит из просто зимы и очень холодной зимы. Во время просто зимы иногда даже растаивает снег. В такие дни на равнине видны валуны и неглубокие овраги. Хоть какое-то разнообразие вместо этой вечно серой мглы, которая, кажется, пришла навсегда. Я засыпал, а когда просыпался, не мог определить, сколько времени прошло: ландшафт не менялся, а Солнце было там же, где оно могло оказаться и через три часа моего сна, и через триста.

Поэтому я не знаю, сколько лет прошло с того момента, когда я первый раз увидел это серое небо. Иногда ко мне приходили разные люди. Сначала они были железные, как рыцари, про которых мне рассказывали в детстве. Я слышал, что рыцари достаточно сильны, чтобы бороться с драконами, и потому в первый раз даже испугался. Железный человек стоял у входа в пещеру, с мечом наготове. Внезапно он закричал и бросился ко мне. Я вцепился зубами ему в руку. Крик человека стал ещё громче, и я поспешил отнести его наружу. Тряхнув головой, я отбросил его в сторону. Рыцарь лежал непожвижно, животом вниз. Справа от него на снегу расплывалось тёмное пятно. Я подумал, что наверное прокусил бедняге доспехи, и тут почувствовал во рту что-то холодное. Потрогал это языком и чуть не примёрз. Я поскорее выплюнул предмет и увидел, что это была железная рука. Она сжимала длинный меч, а из другого её конца в морозный воздух поднимался пар...

Они были самые разные. И разноцветные, все в каких-то перьях. И в тигрином меху со смешными гребнями на железных шапках. Странные пятнисто-зелёные, словно вывалявшиеся в траве, с круглыми зелёными головами, всё время говорили с кем-то и шипели. Большие белые с гладкими чёрными блестящими лицами и с оружием, которое делает больно. Потом снова железные, но без ног и головы, зато четырёхрукие. Эти не пытались напасть. Пришли, заглянули — и всё...

Потом перестал идти снег. Совсем. Через пару дней я выглянул из пещеры и увидел, что всё остановилось. Не было ветра. Ничто не шевелилось, а горизонт будто бы приблизился. И вроде бы вокруг стало немного светлее. Так продолжалось, наверное, несколько лет. Хотя теперь не было никакой возможности считать годы, потому что зима не делалась холоднее и не теплела потом снова. Мне казалось странным, что ничего, совсем ничего не происходит. Я выполз из пещеры и, не сворачивая, отправился на восток. Через пару десятков шагов я обнаружил, что идти дальше не могу. Словно во сне, когда убегаешь от кого-то, пытаешься изо всех сил шевелить ногами, но как-будто находишься в чёрной вязкой воде и не можешь сдвинуться с места. Озадаченый, я вернулся в пещеру и заснул.

Пробуждение было странным и каким-то ярким. Слишком светло было вокруг. Светло и тесно. Стены моей пещеры ужались, стали ровными и светящимися. Свет постоянно менялся, он напоминал отблески костров, которые когда-то люди жгли, перед тем, как уйти в пещеру. Я не понимал, что со мной творится. Все тёло болело, руки и ноги не слушались. Я не знал, что со мной случилось, где я нахожусь и что теперь будет. Было очень нерпиятное ощущение, что на руках у меня появились лишние пальцы. С огромным тудом я поднял голову и попытался осмотреться.

Я начинаю уже понимать их язык, он чем-то похож на мой. Они говорят, что если я стану работать на их копропро... корпро... (никак не могу запомнить это слово)... рацию, то они вылечат меня до конца. А мне лечения уже и не нужно. Я не хочу ни на кого работать. Да я же ничего и не умею. Изо всех знаний у меня осталось лишь одно.

Я знаю точно: я был драконом...