24 декабря 2008 г.

Попираем классику опять

Няня кричит: «Не убейся, родная!»
Саша в ответ: «Я и так не живая…»

19 декабря 2008 г.

Попираем классику

Таракан, таракан, тараканище!
Многократно заебавшее баянище!

15 декабря 2008 г.

Метод преподобного Дарвина

— Значит, так. Грузовой люк у него только с одной стороны. Поэтому он останавливается всегда как?

— Э-э-э... Боком?

— Верно, Смитти, боком! Это минус. Чтобы сбежать, ему даже не нужно разворачиваться. Но, чтобы не перегородить тротуар, он встаёт подальше от крыльца. Это плюс.

— И что? Там футов двадцать, не больше! Как мы успеем их перехватить? Нас же в мелкий фарш покрошат, прежде чем...

— Смитти, дружище, заткнись, пока тебя не покрошили раньше времени.

Это был небольшой автосервис, располагавшийся на самой окраине Эйпвилля — захудалой дыры, каких по всей Шестидесятой найдётся не менее двух десятков. При том одних только Эйпвиллей было четыре: помимо обычного Эйпвиля дальше по трассе можно было проехать через Большой, Новый и Южный Эйпвилли. Все и проезжали, поскольку делать там было решительно нечего. Тем более, что Южный Эйпвилль был самым северным из них.

Городки жили с трассы. Шестидесятая проходит через несколько штатов, и идут по ней в основном грузовики. Теперь, впрочем, повсюду одни грузовики. Дешёвые, но чистенькие придорожные забегаловки с одинаковым меню могли посоревноваться друг с другом разве что в оригинальности названий. Рецепт блюда, которое в «Просиженных штанах Боба» гордо именовалось «Мой верный квадратный друг» буква в букву соответствовал блюду «Старая жёванная запаска», подававшемуся в «Гадком резиновом утёнке». Новичков на Шестидесятой всегда можно узнать по замусоленным бумажкам в карманах.

Вот открывается дверь. Синхронно поворачиваются красные клетчатые шеи: ага, вроде свой, водила. Тот проходит, садится. Перед тем, как сделать заказ, достаёт мятую записочку и украдкой смотрит на табличку с названием заведения. Это непростая записочка. Универсальное и полное меню Шестидесятой трассы, которое за пару кружек тёмного тебе нарисует любой старожил. В нём точно указано, что нужно заказывать любителю «жёваной запаски», когда он попадает в «Пляски святого Витта» или в «Огни святого Эльма» и даже в «Лизуков-стрит Киттэн», который, по слухам, принадлежал русским.

Те же, кто считал обслуживание водил занятием грязным и неподобающим, занимался обслуживанием их грузовиков. Известно, что с момента изобретения этих чёртовых атомных двигателей ни один из них не поломался, и ни один не нуждался в заправке. Наверное, поэтому все остальные детали в грузовике были — дрянь. В каждом. Один дьявол разберёт, что там теперь под капотом, но количество поломок на милю теперь куда как больше, чем в былые времена. Впрочем, по большей части неприятности эти довольно мелкие, и устранение большинства из них занимает как раз столько времени, сколько готовят гамбургер в «Обручальных поршневых кольцах». Так что хоть мотористы теперь были не у дел, слесарям работы хватало и «гаражи» вдоль трасс росли как грибы.

Как раз в одном из таких «гаражей» и происходил описываемый разговор. Сервис принадлежал Джо Степплеру и назывался, как нетрудно догадаться, «У Джо». В отличие от предприятий быстрого (и не очень быстрого) питания, работяги не отличались пристрастием к замысловатым названиям. Так вот, за запертыми воротами «Джо» помимо хозяина находились старший механик Дэмьен Смит и младший механик, старый Лонгфеллоу. Речь шла о больших делах.

— Так, ещё раз. С самого начала. Специально для старших механиков, — Джо злобно уставился на Смитти. Старый Лонгфеллоу помалкивал, сидя на нижней ступеньке лестницы в офис. Он-то всё понял с первого раза. Степплер начал заново:

— Улица перед Вторым Интернациональным слишком узкая. Во всех других местах обычно приезжает стандартный транспортёр и грузится через задние двери. Но не здесь, потому что здесь ему не развернуться. А отделение к тому же крупное. Поэтому они гоняют туда девятитысячный «Карго Стар». У него сдвижной боковой люк шириной во всю нашу лавочку.

Смитти рефлекторно оглянулся, придирчиво оценивая размеры «лавочки». Действительно, так оно всё и было. Грузовики девятитысячной серии славились своими размерами. Поскольку теперь не нужно было заботиться о милях на галлон, американский размер вернулся на дорогу, как в старые добрые девятьсот пятидесятые.

— Он встаёт вдоль улицы, на проезжей части. Все остальные, конечно же, проехать не могут. Банкиры, конечно же, плевать хотели на пробки! Но тротуар остаётся свободен. Вот туда-то мы и...

Джо очень хорошо себе всё это представлял. Купить подержанный «Карго Стар» модели 9000 было проще простого. Привести его в порядок, пожалуй, чуть сложнее. Но ведь у них тут целая мастерская, где они могут возиться с грузовиком, сколько душе угодно. Надо только сделать стены под навесом, чтобы соседи ничего не заподозрили.

Здание, в котором располагалась мастерская Джо, было ещё довоенной постройки, а потому ни один современный грузовик туда толком не влезал. Чтобы нормально работать, Джо устроил в задней стене вторые ворота. Теперь во дворе, где во всех приличных мастерских складируют рваные покрышки, у Джо торчит кабина очередного «Карго Стара» или «Супер-бокс Чарджера». Ни Смитти, ни даже старый Лонгфеллоу не горели желанием чинить переднюю подвеску под проливным дождём. Поскольку дожди в этих краях не редкость, пришлось строить навес, чтобы весь грузовик был под крышей. Едва строительство крыши было окончено, как по Шестидесятой повалил поток мелюзги. Две недели «У Джо» останавливались только пятнадцатитонные «Коламбиа Челлерджеры», которые прекрасно умещались и в старой части здания. Две недели новенькие задние ворота стояли запертыми. Тот факт, что дождь лил не переставая, нисколько не менял мнения Джо по поводу только что потраченных денег. Установка ворот стоила ему довольно ощутимой суммы, и оттаял он, лишь когда к ним заехал банковский «Карго Стар». Нужно было всего лишь подкачать шесть пар колёс и проверить головное освещение. Джо, конечно, чувствовал себя не очень уютно под дулами банкиров, но тут уж ничего не попишешь. Спрятать пушки им не прикажешь: чего доброго, уедут в другой «гараж», и не видать тебе больше кредитов. Зато работники его, разбирая облицовку кабины, ликовали: под крышей трудиться куда как сподручнее.

Джо Степплер разглядывал полуразобранную кабину грузовика, и пытался сообразить, как бы заработать на этом визите побольше. Водилы у банкиров суровые, всегда точно знают, чего хотят. Тут не получится по старинке заменить дорогущие нейтронные лампы на азиатскую дешёвку и сказать, что так и было (вершиной же мастерства считалась продажа клиенту его собственных лампочек). А уж когда за работой наблюдают три отверстия русского калибра «7,62»... Джо не очень хорошо представлял себе, сколько это в дюймах, но в цифре было что-то завораживающе-статистическое. Становиться же частью статистики не входило в его планы на ближайшие пятьдесят лет.

Зашипели гидроприводы бронеплит — это старый Лонгфеллоу закончил прозванивать свою часть оптики и вылез наружу. Перед ним сразу же сомкнулся бронированный кожух, поверх опустился сверкающий гладкий капот. Джо не в первый раз наблюдал за работой брони грузовика, но зрелище это по-прежнему завораживало. В стандартный, казалось бы, кузов встраивался чужой, мощный и могучий бронированный организм. Во время ремонта грузовик напоминал жука: из-под поднятого капота расправлялись толстые металлические крылья. А ведь снаружи отличить броневик от простого холодильника-скотовозки мог только специалист. Джо был одним из таких.

«Только специалист...» Конечно, ребята, которые каждый день прячут свои задницы за этой великолепной броней, тоже специалисты. Только вот в их подготовку явно не входит встреча с тем, что секунду назад придумал Джо.

— Мы покупаем девятитысячную модель в приличном состоянии. Ты, Смитти, подберёшь для машины правильный цвет. Подберёшь, составишь рецепт и намешаешь краски в достаточном количестве. В достаточном! Чтобы можно было покрасить «Карго Стар Девять тысяч» с одной стороны, с другой стороны, спереди, сзади, сверху и даже снизу там, где я того потребую.

Смитти втянул голову в плечи. Джо может потребовать очень многого — это Смитти знал отлично. Знал он также и то, что не всё из требуемого он может исполнить. И что старшим механиком он числился лишь благодаря тому, что старый Лонгфеллоу решительно отказывался от какого либо повышения, объясняя, что «забот у него хватает и без того, а молодые пускай и поработают». Поэтому старик третий десяток лет остаётся механиком младшим, а при младшем полагается старший, а Джо — хозяин, поэтому старшим быть всегда ему, Смитти. И лучше бы ему намешать такой краски, как хочет Джо, и сколько хочет Джо. А уж зачем — это уже не его забота.

Тем временем Джо продолжал:

— Лонгфеллоу, ты наваришь петли гидроприводов. Разумеется, так, чтобы они были в тех же местах что и на банковском грузовике. Тогда наш грузовик на первый взгляд нельзя будет отличить от настоящего. А второго взгляда у них и не будет.

Степплер сделал многозначительную паузу. Аудитория неблагодарно ответила смиренным ожиданием без каких-либо признаков восторга. Впрочем, Джо знал, что Смитти молчал исключительно от своей глупости, а Лонгфеллоу — от общей неразговорчивости. В таких условиях не оставалось ничего, кроме как рассказывать дальше.

— Итак, их грузовик останавливается у банка. Открывается дверь, двое выходят, один остаётся в кабине и один — в грузовом отсеке. Через минуту появляемся мы. Выкатываем наш — точно такой же — грузовик прямо на тротуар, поближе к крыльцу. Тоже открываем дверь и бросаем дымовые шашки. Те двое в настоящем грузовике, само собой, подымают шум и гам. Зовут своих по рации. А куда они, эти свои, побегут? Да прямиком в наши распростёртые объятия! Схватят денежки, и бегом под броню. Да только у нас в грузовом отсеке буду я и Смитти. Ты, Лонгфеллоу, тут же закрываешь дверь и давишь на газ. Мы успокаиваем охранников, потрошим их мешки и оставляем этих парней отдыхать в укромном месте. Есть вопросы?

Это был хороший план. Можно даже было сказать, что это был чертовски хороший план. И Джо почти собрался сказать именно так. Он собирался ещё сказать, как в детстве слышал не то историю, не то притчу о том, как один мужик наблюдал за животными по всему миру и додумался до того, что у них (у животных) выживают то ли хитрейшие, то ли подлейшие, то ли сильнейшие. Мужика звали Дарвин и был он вроде как священник. Это обстоятельство придавало истории немалую долю правдивости.

Чертовски хороший план затрещал по швам, когда заговорил старый Лонгфеллоу. Случаи произнесения им законченных осмысленных фраз были крайне редки, а сейчас Степплеру и Смитти предстояло выслушать целую речь.

— Предположим... — повторил Лонгфеллоу, — предположим, что наша телега издалека сойдёт за банкировозку. Предположим, что мы (то есть я) сможем на ней протиснуться к крыльцу. Предположим даже, что парни внутри запаникуют, и запрыгнут в чужой (то есть наш) грузовик. Предположим, что вы со Смитти вырубите их прежде, чем они покрошат вас (то есть нас) в мелкую пыль, чтобы посыпать нами пару миль обочины Шестидесятой. Предположим, что в их мешках хватит денег, чтобы мы жили долго и счастливо. Только куда мы поедем-то?

Джо ненадолго задумался. Особого разнообразия вариантов не было.

— Мы поедем прямо. Вдоль. Перед нами будут открываться все блок-посты. И сразу за нами — закрываться. И никого не пускать. Это, — Джо важно поднял указательный палец, — стандартная процедура. Всем известно, что ты не можешь даже ехать рядом с банкировозкой. Тебя либо спихнут с дороги, либо расстреляют, если им покажется, что ты за ними гонишься. А если ты — банкир, то когда ты с сиреной выжигаешь резину на трассе — тебе все в помощь, даже деревенская милиция. Так-то!

Степплер гордо оглядел свой грабительский отряд. Всё-таки прав был святой папаша Дарвин: кто хитрый — тот и победит. Как ловко он расправился с этим умником Лонгфеллоу! Но торжество разума было недолгим:

— А вопить, конечно, будешь ты сам. Да, Джо?

— Вопить?

— Орать. Как сирена. Чтобы перед нами, как ты говоришь, открылись блок-посты.

Это было проблемой. Не такой, конечно, проблемой, чтобы бросать всё на полпути. Прокурорским жестом Джо указал на Смитти. На всякий случай тот снял кепку с нервно смял её в рукух.

— Не далее, как вчера, ты был внутри кабины. Видел ли ты там сирену?

Смитти выпучил глаза, одновременно наморщив лоб. Это выражение означало у него тяжелейшую работу мозга — на пределе, на самых высоких оборотах. Ещё немного, и с его ментального радиатора сорвёт пробку. Такие «задумчивые» гримасы Смитти всегда веселили Джо, поэтому сейчас он повернулся к Лонгфеллоу. Во-первых, чтобы не засмеяться. А во-вторых, чтобы обвинительно ткнуть пальцем в его строну.

— Сирена, друг мой, там за решёткой. Но перед бронёй. Получается, что её можно и прострелить. Поэтому, когда наш грузовик будет готов, ты возьмёшь зубило и, как самый тут умный, изобразишь по всей морде хорошую очередь из «Калашникова». Ребята на постах увидят развороченную кабину и поймут, что дудеть нам вроде как и нечем. Только ты уж постарайся, чтобы поняли они сразу.

Лонгфеллоу протестующе моргнул два раза. Джо немного оттаял:

— Хорошо, можешь взять пневмомолот. А то провозишься до назначения следующего президента.

Смитти наконец сообразил, что от него хотят:

— Ну да. Там сирена. Спереди. Большая.

Довольный, что справился со сложной задачей, он гордо вернул кепку на место. Джо всплеснул руками:

— Да что ты говоришь! Отлично! Именно этой сиреной, Лонгфеллоу, они и просигналят, что наша операция началась. А те, с денежками, к нам и выбегут.

Из всего услышанного Лонгфеллоу сделал вывод, что Чертовски Хороший План построен на крайне сомнительных допущениях и вообще продуман меньше, чем наполовину. Впрочем, это пусть молодые думают; а его дело — жать на педали. Смитти же услышал слово «деньги», и этого ему было вполне достаточно. Преступный сговор совершился. Метод преподобного Дарвина работал!

***
Хозяин авторынка был лыс, стар и к тому же начинал обильно потеть при снижении цены больше, чем на триста долларов. А Джо сторговал уже четыреста двадцать. Он понимал, что покупает жуткую развалюху, которую легче продать, чем починить. Он также понимал, что развалюха нужна для одной-единственной поездки, и денег из этой поездки она вывезет немало. Но продолжал торговался умело и яростно, скорее по привычке, чем от желания не вызвать подозрений. Не прошло и двадцати минут, как в его руках оказалась связка тяжёлых и грязных ключей.

При движении свежеприобретённый девятитысячный переваливался с боку на бок, как утка. Четвёртая колёсная пара пронзительно выла при малейшем торможении, а головное освещение жило своей жизнью. Джо загнал грузовик в гараж только со второй попытки: первый раз колёса на задней оси отказались поворачиваться. Вовремя вспыхнула лампа отказа, и Джо успел нажать на тормоз. Конечно, все соседи теперь были в курсе, что «У Джо» отныне свалка металлолома, а не приличный гараж. Впрочем, репутация уже не имела никакого значения. Все эти сплетни останутся в прошлой жизни.

Кабину прошлось поднимать механической лебёдкой: гидропривод не работал. Чинить не стали: всё равно не понадобится. Больше недели все трое буквально не вылезали из машины, доводя до совершенства ходовую часть и механизм открывания грузовой двери. Джо несколько раз ездил к зданию Второго Интернационального, чтобы сделать несколько снимков. По ним старина Лонгфеллоу виртуозно скопировал крепления брони — единственное (помимо цвета) внешнее отличие банковского грузовика от серийного.

Время начало сжиматься — чем дальше, тем быстрее. Вот подсохла краска. Быстро, неожиданно быстро для такого большого грузовика. Вот мимо пронёсся настоящий банковский. Кажется, гораздо раньше, чем обычно. Но на часах верное время. Вот они уже сидят внутри своего и выезжают из ворот — практически мгновенно, быстрее, чем пожарные. Вот Джо понимает, что это — первый их выезд после ремонта, и что второй попытки не будет. Потому что все уже видели, как из его мастерской выехал банковский грузовик, который туда не заезжал. У него было столько старого, медленного времени, чтобы об этом подумать. Но он всё равно не успел. А уже за следующим поворотом будет Второй Интернациональный, и думать о соседях времени уже совсем не будет. А ведь как быстро доехали! Грузовик медленно поворачивает, помогая себе задними колёсами. Сейчас они перекрыли сразу две улицы, но это не страшно. Машин сегодня почти нет, а вот на тротуаре полно очевидцев. Лонгфеллоу давит на сигнал. Грузовик воет, выезжает на тротуар. Люди разбегаются.

С высоты кабины старина Лонгфеллоу видел всю улицу. До крыльца футов шестьдесят; банкировозка стоит дверями нараспашку. Грузовая открыта, как и положено. Там, в кузове, двое автоматчиков ждут ребят, ушедших в банк. А вот водила, похоже, открыл свою дверь, чтобы посмотреть, кто там сигналит сзади. Как будто двух камер заднего вида ему мало!

Впрочем, картина стоила того, чтобы взглянуть своими собственными глазами. По тротуару разгонялся банковский грузовик. Вся его кабина была разворочена автоматной очередью. Видимо, аварийная сирена была повреждена, потому что работал обычный автомобильный сигнал. Но и его хватало, чтобы прохожие бросились врассыпную.

Как только банкир понял, что второй грузовик попытается протиснуться между его машиной и крыльцом Второго Интернационального, водительская дверь захлопнулась. Закрывать же сдвижную боковую он не имел права: это было равносильно мгновенному увольнению с далеко идущими последствиями. Если ты, испугавшись чего-либо, закрываешь двери перед носом банкиров, можешь навсегда распрощаться с водительским креслом. Потому что потом тебя не возьмут водить даже куровозку или фермерский трактор. Просто во время расследования случится так, что тебе нечем будет нажимать на педали. Это в лучшем случае. Про худший случай лучше не думать. Всего и дел-то — соблюдать правила. Правила гласят, что дверь закрывается, только когда весь экипаж внутри. Живой или мёртвый. Все инструкции по поведению во время внештатных ситуаций начинаются с одной фразы: «Не закрывать грузовую дверь до возвращения всех членов экипажа». Внештатная ситуация была налицо.

Как бы там ни было, банкир посчитал нужным включить сирену. Его реакция тоже показалась Джо мгновенной. Жуткий, душераздирающий вой сирены раздался сразу же, как только их развалюха затормозила напротив крыльца. Этот электронный звук был «визитной карточкой» банкировозок. Говорят, водилы очень гордились такой сиреной. У любого нормального человека тут же начинало сводить зубы и возникало лишь одно желание — убраться подальше, причём как можно скорее. Если бы в их грузовике работала камера заднего вида, Джо смог бы убедиться, что все прохожие именно так и поступили. Улица мгновенно опустела.

Молодец Лонгфеллоу, ловко вписался. Между ними и настоящим грузовиком осталось едва ли больше дюйма. Это хорошо, потому что ни банковский водила, ни даже автоматчики не смогут вылезти, пока они не отъедут. А когда они отъедут, можно будет долго не останавливаться. На сколько хватит сил. Заправляться не надо, надо бежать. Бежать, пока не поздно!

О том, чтобы немедленно бежать, подумал и Лонгфеллоу. Он представил, как могут повести себя те крутые парни в кузове. Он представил, что сделает с их жестяной обшивкой бронебойная калашниковская пуля. Он представил, что каждая из этих пуль сделает с Джо и дуралеем Смитти. Конечно, его дело маленькое. Конечно, Джо обо всём, наверное, подумал. Но он не сказал, что делать, если они начнут пальбу. Лонгфеллоу знал, что нажмёт на газ. Потому что надо спасать этих неплохих, в общем-то, ребят. И он, старый Лонгфеллоу, опять всех спасёт. Тогда, на войне, не смог. А сейчас — спасёт...

У автоматчиков была одна очень хорошая причина не стрелять. К ним вплотную подъехал банковский грузовик. Они прекрасно знали, что пули отскакивают от этой брони, как попкорн в печке. Сидеть в железном ящике и при это лупить из автоматов по бронированной стене показалось им верхом неблагоразумия. Они решили продолжить просто сидеть в железном ящике.

Шумно дыша, Джо вжался в чёрную стенку грузового отсека. Смитти потянулся за дымовой шашкой, резко крутанул капсюль. Джо вспомнил о своей шашке, тоже достал, повернул и бросил. Ему показалось, что вторая шашка хлопнула почти одновременно с первой, а ведь он опоздал почти на секунду. Ещё через секунду в кузов влетела третья шашка, и почти сразу же в проёме грузовой двери возникли два силуэта в чёрной униформе.

Бешено летевшее время остановилось. Раздался хлопок. Джо дёрнулся навстречу ближайшему чёрному, левой рукой схватил его за куртку и дёрнул внутрь. Одновременно встречным движением ударил банкира в челюсть и взвыл от боли: тот был в противогазе. От удара противогаз съехал вверх, и банкир не мог ничего видеть. Джо, впрочем, тоже: из шашки валил густой дым. Он сорвал с банкира противогаз и как следует двинул левой в челюсть. Он отчётливо слышал как клацнули зубы; два или три из них, похоже, раскрошились. Шаг в сторону, ещё один взмах — для верности Джо добавил банкиру по затылку. Тот, заплетаясь, пролетел через весь кузов и, судя по звуку, уткнулся в заднюю стенку.

Где Смитти? Где второй? Рефлекторно Джо натянул противогаз. Как учили в армии — закрыть глаза, надеть, резко выдохнуть (ах, было бы чем!) и открыть глаза. Виднее не стало. С чавканьем закрылась грузовая дверь и грузовик рванул с места. Джо едва удержался на ногах. Чёрт возьми, где Смитти? Звуков борьбы не слыхать...

Лонгфеллоу открыл окошко в грузовой отсек. Не снимая противогаза Джо прокричал, чтобы тот открыл и вентиляционные жалюзи на крыше. Оставалось лишь молиться, чтобы они работали. Такой ненужный при ограблении механизм они, разумеется, даже не проверяли. Сверху что-то скрипнуло, и через несколько секунд дым попросту выдуло. Джо успел подумать, что со стороны, наверное, это выглядело даже забавно: огромный банковский грузовик, расстрелянный из автомата, вдруг выпускает облако белого дыма. Наверное, люди на улицах решат, что внутри горят деньги.

Кстати, о деньгах. Где этот чёртов идиот Смитти?!

Стало чуть светлее. Джо стащил противогаз и всмотрелся вглубь грузового отсека. Так, сзади, как и Джо и предпологал, вырубился первый банкир. Смитти и второй банкир аккуратно улеглись вдоль стенки. Смитти при этом имел вид счастливый, а банкир — испуганный. С облегчением Джо обнаружил, что Смитти и оба банкира живы. Он связал их, и хотел уж было отхлестать Смитти по щекам (или что там ещё надо делать в таких случаях), но решил, что пареньку лучше отдохнуть. А деньги можно начать считать и в одиночестве.

Он по-хозяйски осмотрел отсек. Где-то здесь они должны были бросить сумки. Но сумок не было. Не было ни мешков, ни пакетов, ни конвертов. Ничего, в чём принято хранить или носить доллары. Он обыскал банкиров, и тоже ничего не нашёл. При них не было ни цента наличности (что было, в общем-то, нормально), ни оружия (что было очень странно), ни жетонов или нашивок (а это было уже невозможно в принципе).

— Пожалуйста, не стреляйте!

Голос был слабым и очень испуганным. Ага, это очухался второй, который вырубил Смитти. Ну что ж, сейчас многое прояснится. Джо сразу же перешёл к делу:

— Где деньги?

Незнакомец ответил не сразу. Казалось, он пробует вопрос на вкус и решает, что делать дальше. Джо начал беспокоиться, что сейчас ему ответят «Какие деньги?» и допрос пойдёт по длинному пути. Связанный всхлипнул:

— Мы же не успели ничего взять! Мы только хотели... Наверное, шашка не сработала.

— Что же вы хотели?

— Вырубить одного, второго заставить открыть сейф и...

— Вы хотели ограбить банковский грузовик?!

— Ну... чего уж теперь скрывать. Да.

Он завертел головой по сторонам, видимо, ища поддержки напарника. Увидев два тела в полной отключке и не увидев брони и отсека для денег, он сделал единственно правильный вывод:

— А это... не банковский грузовик?

Джо лишь нервно засмеялся.

— Это адская машина несбывшихся желаний!

Было непонятно, о чьих именно желаниях он говорит.

В окошке показался затылок старика Лонгфеллоу: он наклонился, чтобы его было лучше слышно:

— Хорошая новость, парни! Мы на Шестидесятой, и за нами никто не гонится!

Горе-грабитель соображал довольно шустро. Он ещё раз огляделся, особо внимательно прошёлся по фигуре Джо и не найдя никаких признаков оружия, решился на вопрос:

— Так вы — тоже? Вы тоже хотели ограбить банк?

Джо посмотрел на него таким взглядом, от которого Смитти, если бы был сейчас в сознании, отключился бы снова, всерьёз и надолго. На связанного это произвело едва ли меньшее впечатление, поскольку он решил поскорее признаться во всём.

— Мы с Билли придумали, что надо спрятаться в банке. И подождать, когда эти пройдут внутрь, чтобы забрать деньги. Или чтобы их принести. Не важно. И тут мы бы выскочили из банка, и заорали бы, что нас грабят, и бросили бы шашку. Они бы в грузовике решили, что надо скорее бежать, и уехали бы сразу, как мы запрыгнули бы внутрь. А потом мы бы приказали высадить нас в безлюдном месте, и скрылись бы с деньгами! Мы думали, что грузовик большой, а этот банк по маршруту — третий, мы выяснили. То есть в нём было бы много денег уже. Или ещё. Не важно. Мы бы их получили, если бы... Тут, получается, вы дымовую шашку кинули. А я подумал, что это Билли перетрусил и бросил свою раньше времени. А Билли, похоже, подумал то же самое про меня. Ну мы и рванули...

Эти все «если бы» безумно разозлили Джо. Он понимал, что этот план по сути такой же наивный, как и его собственный. Оставалось лишь удивляться поразительному совпадению, из-за которого фальшивые банкиры сели в фальшивый грузовик. Удивительно, что ни у кого не оказалось при себе фальшивых денег! И, конечно, удивительней всего то, что их до сих пор не пристрелили.

***
На вызов в банк приехал сам шериф. Не из-за важности дела, а просто потому, что завтракал неподалёку. Молодой начальник службы безопасности банка о завтраке ничего не знал, поэтому был весьма польщён и рапортовал в меру небрежно, пытаясь показать крутизну.

— Этих клоунов мы раскусили сразу. Форма-то похожа на нашу, но сразу видно, что без знаков различия. Спрятались за диваном возле входа и не сводили глаз с дверей. Ну, на записи можете посмотреть — смешное зрелище. Было понятно, что они хотят выдать себя за инкассаторов. Только зачем? Оружия при них не было, поэтому я решил, что пусть придурки попробуют что-нибудь натворить — тогда и повязали бы. Прятаться за диванами у нас не запрещено, правда, шериф?

Шериф сделал ещё один глоток кофе. Завтрак не удался, но история, кажется, получалась забавная. Охранник продолжал:

— И тут появляется этот второй грузовик. Блокирует нашу машину и ребят в ней. А эти двое так переглядываются, и вдруг бросаются туда. И все вместе уезжают. Без единого выстрела, без единого доллара и без какого-либо смысла!

— Что с опознанием?

— Обижаете, сэр! Всё сделано. Эти двое — Уильям Джефферсон и Джордж Уокер. Работают вышибалами в «Святой землице», что в паре миль к северу по Шестидесятой.

Зашипела вызовом рация. Шериф нажал тангенту.

— По грузовику узнали. Выехал из мастерской, принадлежавшей Джо Степплеру. Куплен девять дней назад, перекрашен в цвет банковского. В мастерской следы краски, двоих сотрудников и хозяина нет.

— Ладно, всё ясно. Из города все пятеро уехали, так что и с нас спросу никакого.

— Ну что ж, и чёрт с ними. Знаете, шериф, если вдруг услышите, что их где-нибудь повязали, дайте знать. Интересно узнать, что будет, когда они узнают, что ограбили друг друга. Заодно поблагодарим этих идиотов, что оставили нам наши доллары.

Шериф горько ухмыльнулся и подумал, что хорошо, что им после войны вообще оставили доллары. И президента заодно. А то ни банкирам, ни полиции работы бы уже не было. Но вслух шериф не сказал ничего.

***
Банковский грузовик свернул на просёлок. Старому Лонгфеллоу не терпелось узнать, чем же всё закончилось. Ведь он-то всё это время был в кабине, а всё самое интересное происходило внутри. Он притормозил и снова наклонился к окошку:

— Ну как? Сколько там?

Он услышал недовольное ворчание приходящего в себя Смитти и через секунду — ответ Джо:

— Пятеро. Пятеро особей, которые только что опровергли метод преподобного Дарвина!

8 декабря 2008 г.

Судьба маркетолога

Сухозадов никого не стеснялся. Он прилюдно называл себя успешным человеком, при этом совершенно не краснея. Крамола, как водится, была вовсе не в слове «успешный», поскольку со всеми причитающимися атрибутами успеха у Сухозадова был полный порядок. А вот в человечности Сухозадова — если подразумевать под человечностью хотя бы одну лишь способность мыслить — так вот, в человечности приходилось серьёзно сомневаться. Сухозадов был маркетологом.

Как и полагается всякому без исключения маркетологу, Сухозадов работал в молодой, динамично развивающейся компании. Должность его совершенно официально называлась «Старший Менеджер Отдела Развития Маркетинга». Да-да, именно так, с заглавных букв. Ни малейшего представления о том, что и как должен развивать его отдел, Сухозадов не имел. Его коллега Пусечка не имела никакого представления вообще ни о чём. Иных же сотрудников в отделе развития маркетинга не числилось по причине динамической недостаточности развития. Зато каждый раз глядя на Пусечку, Сухозадов твёрдо ощущал своё физиологическое, буквально животное над ней превосходство, отчего его уверенность в собственной успешности крепла день ото дня.

И вот несколько дней назад у Сухозадова проявился ещё один симптом успеха — кредитный седан одинаково рыжего цвета «металлик». Этот предмет возбуждал в нём противоречивые чувства, более приятная часть которых напоминала маркетологу о соседней Пусечке. В тот вечер, однако, новоприобретение проявило каприз в виде внезапного, по мнению Сухозадова, окончания бензина. До дома оставались сущие пустяки — гаражи да пустырь; ходячий же рефлекс не успел ещё в нём атрофироваться. Приободрив себя для приличия, Сухозадов вылез из машины и зашагал во тьму.
Возникший на пути силуэт, казалось, перегородил не только узкую полоску грязи, по которой шёл маркетолог, но и всякое иное пространство между гаражами. Причиной столь удивительного эффекта были то ли неведомо откуда взявшиеся тени, то ли внезапно пошатнувшееся самомнение Сухозадова. Силуэт, однако, посчитал его достойным слушателем и радостно прокричал:

— Открой для себя новую сторону жизни в большом городе!

Сухозадов недоверчиво икнул. Тень переметнулась с покосившихся ворот гаража номер 42 на ржавую калитку гаража номер 69.

— Только сегодня действует Специальное Ограниченное Предложение! Счастливчик получит персональное дело сразу по двум статьям Уголовного кодекса!

Даже будучи закореневшим Старшим Менеджером, Сухозадов не мог понять, как силуэту удавалось произносить слова с Большими Буквами. Профессиональная зависть кольнула его в левый глаз. Он совсем уж было собирался спросить, как получил продолжение:

— Но это не всё! Если ты приведёшь ещё одну жертву, то одно расчленение достанется одному из вас совершенно бесплатно! Кроме того, родственникам участников Акции будут высланы Эксклюзивные Скидочные Купоны на герметичные пластиковые гробы Американской фирмы «Полигард Энд Компани»! Поверьте, вашим останкам они понадобятся!

Обилие Больших Букв и сопутствующих им восклицательных знаков начинало утомлять Сухозадова. Но убежать он, загипнотизированный Выгодными Предложениями, уже не мог. Мелькнула лишь запоздалая тревога: «Акция. Они называют это акцией!» Он хотел ещё подумать, что неплохо было бы привести сюда Пусечку, но не успел.

— Только одну ночь! Расследование начнётся одновременно с первым надрезом! Сфотографируйтесь с участниками Акции, и снимки ваших тел украсят страницы самых Гламурных журналов страны! В прямом эфире страна услышит ваш последний крик в эксклюзивном супермарафоне «Четыре конечности».

Сухозадов переставал верить в реальность происходящего. Было что-то необъяснимо странное в порядке слов и построении фраз. Он никак не мог уловить общего смысла и всерьёз уже начал беспокоиться за свою судьбу. Силуэт громко и привлекательно орал, но никто не торопился спасать Сухозадова. В гаражах было пустынно.

— Насладись элитарной изысканностью места преступления, недоступного обычному каждому! Отвлекись от серых будней с травматической ампутацией! Получи прямые и ровные надрезы от лучших американских и европейских ножей!

Внезапно Тень стала ещё чернее и чётче: где-то впереди вспыхнули фары и сразу же кто-то закричал. Кричали умело, истерично, с задоринкой. Сухозадов подумал было, что это уже в кого-то погрузили лучший американский нож и заинтересованно прислушался.

— Мы ведём прямой эксклюзивный репортаж из-под гаражей, что под пригородом нашего города! Ещё вчера бдительные сотрудники правоохранительных органов заметили здесь пятна крови! Мы сразу же поспешили по следам горячих событий!

Репортёр с хрипением вдыхал морозный воздух после каждых двух-трёх слов, а в конце фраз срывался на визг.

— И вот сейчас мы видим знаменитого маньяка за его работой! Давайте подойдём поближе и узнаем, кто стал сегодняшней жертвой дня!

Во многих домах натужно скрипнули пододвигаемые к экрану табуреты. Запыхавшийся оператор-новичок бежал, при каждом спотыкании усугубляя наглазником камеры сочную фингалистую гематому. При виде дрыгающейся смазанной картинки некоторых зрителей начало заранее подташнивать. Через секунды сквозь всхлипы оператора и уверенное сопение корреспондента стало возможно расслышать последние фразы:

— ...Исследования показали, что такие преступления привлекают на семьдесят процентов больше внимания!

Камера сфокусировалась на Тени, затем перешла на жертву. Сухозадов вымученно улыбнулся в кадр. Глаза его были выпучены, из ушей и ноздрей нервно вырывался пар. Раздался громкий хлопок, что-то с хлюпанием запачкало объектив. Изображение пропало. Притворчиво заверещал корреспондент. Тот же голос, что говорил об исследованиях, задумчиво проговорил:

— А этот продержался дольше других. Наверное, коллега. А может, просто клинический идиот...

Картинка прояснилась: оператор протёр линзу и теперь искал Тень. Репортёр пытался влезть в кадр. Он по-дружески придерживал за плечи обезглавленное тело Сухозадова, комментируя происходящее:

— Как и у всех предыдущих жертв, у сегодняшнего бедняги взорвалась голова! Причины неизвестны! Преступник всё ещё на свободе! Каждый раз, когда вы выходите из дома, помните: ему нужен ваш мозг!

Пустили рекламу. Корреспондент брезгливо толкнул останки Сухозадова в сторону. Тело, словно убитая курица, сделало несколько последних шагов и удобно уселось у ворот гаража 314. Всё было кончено. Съёмочная группа направилась к машине. Свет фар перечеркнула Тень:

— Только этой ночью мы дарим каждой жертве эксклюзивные подарки при убийстве с ограблением!

Мир становился чище.

3 декабря 2008 г.

Узкоформатное изображение

А вот так, кстати, тоже удобно. Это, конечно, когда нет монитора 16:10. Когда есть — всё сразу как-то само понятно.

Приходится частенько заниматься переводами; в основном — с маркетологического на человеческий. Вот тут все говорят о каком-то кризисе, каких-то увольнениях и немыслимых килотоннах незаслуженно истребляемого офисного планктона. А маркетологов, знаете-ли, никто не трогает. Я уже весь монитор себе свернул, а их меньше не становится.

Кстати, под вертикальный экран можно даже сделать вполне забавную раскладку для GIMP. По счастью, я теперь не работаю с гигантскими полиграфическими изображениями, а для быстрожаб новой ширины в 1024 точки обычно вполне хватает. А обоев на рабочем столе я всё равно не держу; под этими окошками — чернота фона и одинокая помойная корзина.

2 декабря 2008 г.

Мирная разведка боем

Здесь я буду тренироваться.

Заодно, наверное, решу, нужно ли всё это; зачем оно; кому, куда и для чего. Добрые люди в самом начале обещали, что главное — ввязаться в бой, а там дальше сразу же полегчает.

Может быть даже выяснится, что я опять был прав, и блога всё-таки не будет. В противном случае, конечно, прав буду снова я, потому что всё меняется. А раз меняется, то что бы мне тогда не сделать блог? Вот и сделаю.

Любопытные ребята могут поинтересоваться, зачем там на входе приделано интригующее предупреждение. Мол, не будет ли тут в связи с ним каких-нибудь сисек? Отвечу коротко: не будет.

Просто мне показалось, что взрослых людей не должна шокировать некоторая вольность, каковую я могу совершенно случайно проявлять на протяжении всей жизни данного блога. А раз могу — то непременно проявлю.