Время от времени натыкаешься в блогах добрых людей на какие-то вещи, от которых внутри головы что-то спотыкается и вызывает свою созвучную историю. Через какое-то время понимаешь, что история вполне может жить своей жизнью. Значит, нужно запустить её в свободное плавание с обязательным извещением о том, что вызвало историю к жизни. Итак...
Весной, как положено, река разливается, и всюду становится сыро. Даже на берегу — полуметром выше нового уровня воды. После дождя лошади находят вдоль тропинки мелкие лужицы и останавливаются, чтобы засмотреться на блеск солнца в воде. Те, кому повезёт, найдут лужи покрупнее: по ним можно колотить копытами. Тогда вода будет весело брызгать во все стороны, а всадники начнут забавно ругаться. Чего ругаются — непонятно: лошади брызгают друг в друга, а не в кого-то там.
По пути на прыжковое поле есть небольшой овражек. Когда-то, наверное, там был ручеёк или ещё какое-нибудь природное устройство. Потом местные жители устроили деревянный мостик, а утром всю эту красоту затопило. Тропинка входит в воду с одной стороны и выныривает уже с другой. Мы знаем, что мостик должен быть где-то там; лошади тоже что-то такое подозревают.
Вот первопроходцы уже рапортуют с той стороны: «Ребята, тут классно, только животики не намочите!»
Прима — серая кобыла чуть более полутора метров в холке. Такая же мелкая, как на снимке. Недостаток размера компенсируется мгновенным ускорением. Там, где другим лошадям вода лишь щекочет пузико, ей представляется океанская глубина. Мне приходится поджимать ноги, поскольку работать ластами сегодня в мои планы не входит. Нервно топнув всеми лапками, Прима представляет себя подводной лодкой и, выпучив глаза, бросается в воду. Ноги загребают с удвоенной силой, датчик скорости зашкаливает, оба берега обрызганы с ног до головы. Где-то внутри Примы, между плотно задраенных ушей, мигает красная лампочка и воет сирена. Вся эта паника не даёт никакого выигрыша по времени: брод преодолевается строго в рамках нормативов, зато с тройной выработкой брызг. На секунду река становится немного мельче.
Находясь в эпицентре серого разбрызгивателя, я тем не менее остаюсь сухим. Узнаю несколько новых нецензурных выражений. (Удивить матюгами меня очень сложно: половина жизни прошла в редакциях газет). На обратном пути нас с Примой пускают через овражек последними — только после того, как все отойдут на безопасное расстояние.
Было это, наверное, лет десять назад. Никакой Примы на свете давно уж нет, но, судя по спутниковым снимкам, где-то по этой тропинке бегают её дочка Рапсодия и другие серые, гнедые и вороные звери. Весна!
Комментариев нет:
Отправить комментарий