Бросить всё

В таких случаях принято цитировать Марка Твена. Я (спасибо советской школе!) так и не прочитал ни единой его книги, потому цитировать ничего не буду. В точности так же не читал я и Аллена Карра, хоть в школе его тогда и не проходили. Так что успел ли Карр процитировать Твена, мне тоже неизвестно. До всего-то приходится доходить своим умом.

О том, что пора бы бросить курить, я думал давно. Наверное, эти раздумья заняли около половины общего курительного стажа. Бросать было страшно. Воображение рисовало леденящие душу картинки грядущего безсигаретного бытия. И тут же услужливо подсовывало разного рода спасительные отмазки, чтобы всё-таки не бросать. Наиболее удивительной среди них была теория о зажигалке. В тот момент мои карманы протирал увесистый бензиновый Ronson. Вещица была по-британски основательна и впечатляла меня настолько, что представить, будто никакого «Ронсона» я больше не ношу, было невозможно. Я искренне полагал, что отказ от ежедневного пользования этой зажигалкой настолько пагубно скажется на целостности меня, что при всякой мысли о бросании курить немедленно закуривал.

Но вечерняя одышка пополам со звонкой утренней мокротой брали своё. Нужно было решаться. Внезапно внутри моей головы появилась идея завораживающей простоты. Очевидно, что принять решение о том, что «я больше не буду курить» очень сложно. Зато судьбоносное «я больше не буду покупать сигарет» далось на удивление легко.

• Тут необходимо в меру лирическое отступление. Дело в том, что я воспитан в самых классических традициях: курю со школы, искренне ругаюсь матом с неё же, при всём том «стрелять сигареты» считаю делом куда как ниже своего достоинства. Попросту говоря, мне это западло. К тому же курил я столько, сколько настрелять за день решительно никак нельзя, не будучи при этом посланным нахуй даже самыми ближайшими соратниками. Мысль о том, чего можно «настрелять» за несколько минут на углу Газетного и Тверской, мне не приходит до сих пор. В мозгу срабатывает какая-то отсечка самосохранения.

То есть в дело вступают вопросы совести. Вроде курить всё время чужие — стыдно. А чтобы в случае чего было ещё стыднее, надо сразу же о принятом решении сообщить старшим товарищам. Перевалить, так сказать, груз ответственности. Мол, если что — сразу чтоб дружеского пендаля отвесили. Или на партком вынесли... Первым делом я рассказал о принятом решении Тёме Лебедеву, едва написавшему тогда собственный рассказ о бросании. Как раз собирался его расспросить — а он уже и написал. Тем лучше: легче было решиться. Тёма немедленно посоветовал читать Карра; я стойко отказался: не курить же бросал. Я бросал покупать сигареты.

Сделка с совестью состоялась. Не покупать — значит, не покупать. Я же хозяйственный и домовитый. В смысле — запасливый. Запасённые по такому случаю полторы пачки докуривал четыре дня. Раньше случалось и наоборот. Когда курить стало нечего, появилась уйма свободного времени. Оказалось, что в большинстве случаев я поджигал сигарету не потому, что хотел курить, а по привычке. Вышел из здания — закурил. Вышел из машины (автобуса, вагона) — закурил. Из метро или подземного перехода... Попадание меня в любое другое пространство немедленно приводило к закуриванию. Получается, что я и раньше курить особо не хотел. Значит, нечего и сейчас. Каждый раз, когда хотелось курить, я сверялся со списком курительных ситуаций. Либо решал, что «по привычке можно и не курить», либо решал, что «в этот раз нужно просто перетерпеть». Второй вариант выпадал куда как реже.

Получается, что «силы воли» было нужно приблизительно в шесть раз меньше, чем казалось сначала. То есть совсем почти ничего. Через пару месяцев я ради эксперимента поджёг сигарету и запихал её в рот. Чудесно! Совсем как в детстве: противно, дерёт глотку, и совершенно непонятно, зачем надо. Только теперь не нужно заставлять себя курить следующую. Тем лучше. Сработало!

Прошло года полтора. За это время я скурил половину какой-то кубинской сигары — шутки ради. Потому что всё-таки кубинская сигара — это не хрен собачий. И уж тем более не болгарские «Родопи». Трубку же я перестал курить и того раньше — по причине нехватки времени. Вот так всё просто. На самом деле просто. Очень и очень просто.