— Э-э. Припять?
— Это — Мост Смерти. В восемьдесят шестом они стояли тут, и смотрели, как горит четвёртый энергоблок. И ничего не знали... Пойдём максимально быстро. Он до сих пор светится...
Они почти бежали. Жила на ходу швырял перед собой болты. Когда они были на середине моста, откуда-то из-за его спины завыл неизвестный сигнал. Шестым чувством сталкер понял, что напуганный звуком алхимик собирается остановиться. Не оборачиваясь, он заорал: «Бегом!» и рванул вперёд.
На том берегу они наконец отдышались.
— Что... это... было? — прохрипел Филадельфия.
Жила догадался, что было источником звука, ещё когда они бежали. Наверняка это какой-то сигнал монолитовцев. Он достал чужой КПК. Так и есть: «Отмена операции. Общий сбор. Во время следования к базе в бои не вступать».
Это означало, что сейчас сюда сбегутся монолитовцы со всей Зоны. Голодные, трезвые и злые. Тем лучше! Жила сунул КПК под нос алхимику:
— Прочитал? Усёк? Тогда вперёд!
— Мы что же, к ним идём?
— К ним, да не совсем.
Филадельфия решил, что заткнуться и топать — лучший из вариантов. Или он решил что-то другое, но поступил именно так. По крайней мере, теперь он сможет написать научный труд под заголовком «Как за один час пробраться на ЧАЭС и остаться в живых». Очевидно, что если книга написана не будет, то осуществить какую-то из частей заглавия не получилось.
План сформировался уже на подходах к самой станции и оказался предельно прост. Пройти «самым краешком». Быть в курсе событий. Не отсвечивать. А впрочем, это даже был и не план. Так, мини-бунт на аномальном корабле. Хотелось отомстить сразу всем — за эту глупую секретность, за противоречивые указания. И, конечно, близость ЧАЭС сыграла свою роль. Всё-таки попасть сюда — мечта любого сталкера. Только у большинства она таки и остаётся нереализованной.
Тем временем у монолитовцев действительно царила неразбериха. Филадельфия подкрутил что-то в одном из КПК, и они смогли услышать часть переговоров нескольких групп. Был объявлен общий сбор; группы возвращались отовсюду. Большая толпа шла с армейских складов — Жила знал, что там «Монолит» постоянно пытается прорвать кордон. Кто-то упомянул и о группе, дежурившей на Болотах, недалеко от посёлка. Этот факт был для сталкера одновременно удивительным и неприятным. Да уж, Зона теперь никогда не будет прежней — по крайней мере, для него.
— Вот на этих, которые от посёлка идут, можешь настроиться? Как они туда пробились-то?
— Ну, мы же сюда пробились.
— Ага. Через «чёрную дыру», если ты помнишь.
Они решили подойти как можно ближе, притворившись одной из групп. Сейчас смотреть особо никто не будет: судя по переговорам, фанатики ожидают атаки с воздуха. Рассчитывать, что сейчас кто-то ещё пойдёт сюда добровольно, можно было только в том случае, если вместо мозга у тебя — Монолит. А эти ребята дураками не были.
Филадельфия пытался понять, что случилось, почему они идут в самое пекло. Жила принял это решение после того, как получил сообщение — ещё когда они были в Припяти. Сейчас, после подключения к сети «Монолита» его уверенность только возросла. Неужели это приказал Старик? Откуда вдруг такое недоверие к Арчи? Они же вроде только присмотрелись друг к другу. И он действительно всё время помогал им.
Они приближались к цели. Жила решил зайти с севера. Там, как он знал, был железнодорожный узел, с которого когда-то со станции вывозили отходы. Несколько складов, широкие пути — пробраться на территорию должно быть легко. Арчи шёл сзади — было похоже, что усталый монолитовец ведёт на базу пленных. Один раз, у самой станции, они даже заметили другую — настоящую — группу. Но те лишь помахали приветственно рукой и ушли вдоль полуразрушенной дороги — к южном блок-посту.
Началась территория ЧАЭС. Сталкеры медленно шли вдоль стены ангара — огромного, стоявшего прямо на путях. Всё было устроено так, чтобы поезда заезжали внутрь. «Хранилище!» — пояснил Жила спутникам. Филадельфия немедленно достал дозиметр. Но здание, по крайней мере снаружи, оказалось чистым. Без треска дозиметра вокруг было как-то тихо. Слишком тихо. Не было слышно даже обрывков переговоров монолитовцев.
Жила закрепил трофейный КПК на руке и всё время поглядывал на него. Поэтому вторая сирена не застала его врасплох, как на мосту. Экран покраснел: «База атакована!»
Сталкеры огляделись. Станция выглядела... Нет, не заброшенной — опустевшей. Бойцы «Монолита» куда-то попрятались. Но не было слышно ни выстрелов, ни команд, ни каких-либо признаков боя. Самое время найти ближайший вход в ангар. Кажется, снаружи остались лишь они трое — прекрасная мишень для нападавших, кем бы они ни были. Впрочем, учитывая, что монолитовцы готовились именно к воздушной атаке, список возможных вариантов состоял из одного пункта. А эти ребята сначала стреляют, а потом спрашивают документы.
Оказалось, что проникнуть в хранилище можно через огромные ворота, из которых когда-то выезжали поезда со смертельным грузом. Нижний угол правой створки оказался чуть отогнут. Наверняка для этого потребовалась команда из десятка экзоскелетчиков. Сталкеры пробрались внутрь. И как раз вовремя: откуда-то сзади послышалось глухое машинное чавканье и над саркофагом показался хребет «крокодила» — боевого Ми-24. Заработал установленный на носу машины вращающийся пулемёт.
Сталкеры спрятались в здании. Было темно. Жила включил ПНВ: никого. Кажется, никого. И вагонов нет — лишь пустые пути. Наверху, в дальнем конце зала, огромная покрытая свинцом кабина козлового крана. Неплохое укрытие — фактически броня, с маленькими окошками бойниц. Двери в другое — судя по размерам здания, гораздо большее помещение — были закрыты.
Тем временем снаружи завязался настоящий бой. Над ЧАЭС кружили несколько «вертушек». Если бы Жила мог выглянуть в одно из маленьких окон под самым потолком, то увидел бы, что военные готовятся к высадке десанта. На площадке перед саркофагом «крокодилы» незамедлительно подавляли все огневые точки, не давая монолитовцам высунуться.
Филадельфии казалось, что бой грохочет прямо над головой. Иногда сквозь вой техники доносилось шипение гауссовок — и каждый раз алхимик с опаской косился на Арчи. Но тот и не думал доставать оружия. Кстати, а где оно у него вообще? В какой-то момент винтовка просто появлялась в его руках. И... исчезала. Получается именно так. Надо будет обязательно разобраться, проследить за ним. И ещё нужно выяснить, кто же поблизости лупит из гауссовки.
Высадили десант. Вертолёты поднялись вверх и принялись работать по главному корпусу станции, чтобы не задеть своих людей на земле.
На всякий случай сталкеры отошли подальше от ворот, поднявшись на перрон. Жила собирался залезть в кабину крана, но не успел. Бой перемещался за пределы территории станции — и, очевидно, приближался к их укрытию. Вместо того, чтобы укрыться в недрах станции, куда ни один вояка сейчас не сунется, монолитовцы прорывались к складу.
По воротам ударили первые вспышки гауссовок, отчего по всей металлической поверхности побежали молнии.
— Всем лежать! — скомандовал Жила.
Они уже дошли до середины высокой платформы, поэтому, когда бросились на пол, оказались укрытыми от тех, кто мог появиться из ворот. Жила перекатился к краю платформы, чтобы держать на прицеле лаз, через который они проникли. Почти сразу же с гулким скрипом створки начали раздвигаться — кто-то отгибал край дверцы ещё дальше. Через секунду в проёме возник тяжелобронированный силуэт бойца «Монолита». И, похоже, он влез сюда не для того, чтобы спрятаться. Пока Жила через прицел выискивал хоть одно слабое место, с которым мог бы справиться его автомат, монолитовец почти пролез внутрь. Сработало старое правило: «сомневаешься — бей в голову». Сталкер прицелился, дал короткую очередь. Маска врага с глухим чавканьем взорвалась вперёд — не внутрь. В какой-то момент монолитовец повис на конструкциях экзоскелета, затем бронепластины на его груди встопорщились, из-под них густо плеснуло тёмным и противник медленно повалился в ангар.
«Спасибо, братишка!» — мысленно поблагодарил Жила пилота-снайпера. Удивительно, как тому удалось не разнести половину ворот: всё-таки сдвоенная авиационная пушка — вещь серьёзная, для персональных расстрелов не предназначенная. Но думать о чужом мастерстве было некогда. Краем глаза Жила заметил, как открывается одна из дверей, ведущих в соседний блок хранилища. А ведь они проверяли — всё было заперто! Пока сталкер переводил ствол автомата в сторону новой опасности, успел увидеть, как в проёме ворот появился ещё один «гость» — он уже не разглядел, кто.
— Арчи, ворота!
До монолитовцев было метров шесть. Получалось, что Жила бил почти в упор — промахнутся с такого расстояния, да из удобного положения лёжа, невозможно. И он не промахнулся. Срезал троих первой же очередью. Остальные спрятались, перегруппировываясь. Кажется, среди них был ещё один бронированный. А тридцатимиллиметровой пушки у Жилы не было.
Стало чуточку темнее — кто-то почти полностью закрыл собой вход в ангар. Жиле показалось, что в их сторону летит какой-то предмет. Внезапно все звуки стихли. Последним, что видел Жила перед ярчайшей, атомно-белой вспышкой, был поднявшийся в полный рост Арчи, приветственно машущий кому-то рукой.
***
Плейшнер выглядел задумчивым. Было похоже, что он решает в уме сложную задачу. Или в чём-то сомневается. Или решает, стоит ли в чём-то сомневаться. У Жилы не было никакого желания знать, о чём думает Плейшнер. А вот узнать, что произошло и где он находится, было бы весьма неплохо.Доктор заметил, что Жила приходит в себя. Уставился испытующе:
— Есть хочешь? А в туалет?
Жила прислушался к ощущениям. Кажется, на месте был не весь организм. По крайней мере, он смутно ощущал конечности, а вот между ними как-будто ничего не было. Туловище потеряло всякую чувствительность. Поэтому сталкер ответил честно:
— Нет, не хочу. Ничего. А что... Мне ещё есть, чем?
— Есть, не волнуйся.
— Док, что со мной?
— Раз интересуешься, значит, всё в порядке. И с товарищами твоими, кажется, тоже.
Жила попробовал обернулся. Да тут целый лазарет! Кажется, одну из «лабораторий» алхимиков по-быстрому переделали в больницу. Справа, увешанный капельницами, лежал Проглот. Фигуру слева Жила опознать не мог. Судя по тщедушности — Филадельфия. Но это вполне мог быть и Арчи: из-за экзоскелета разглядеть истинные размеры сталкера довольно трудно.
— Это кто там? — слабо кивнул Жила.
— Филадельфия.
— А где... Где эта сволочь? Помощничек-то наш?
Плейшнер умудрился нахмуриться и улыбнуться одновременно:
— Арчи? Он рядом. Он теперь всегда рядом.
— Не понял.
Жила попытался приподняться, чтобы осмотреться получше. В животе закололо.
— Тихо, тихо, не дёргайся. Швы ещё не до конца закрепились. Пару-тройку дней полежишь ещё.
— Какие ещё швы?!
Жила сунул руку под одеяло — живот был забинтован. Он не мог припомнить, чтобы ему была нужна операция. Плейшнер отказался отвечать на какие-либо вопросы. Отказ объяснил тем, что, во-первых, не желает повторять рассказ трижды — остальные ещё не очнулись. Во-вторых, сначала нужно опросить их всех — для полноты картины. В-третьих, волнения прямо сейчас ему совершенно ни к чему. Разумеется, Жила тут же начал волноваться.
Под вечер пришёл в себя Филадельфия. Но рассказать толком ничего не мог. Он помнил только вспышку и хлопок в разгар боя, и не видел даже, что на платформу ломились монолитовцы. Кроме того, ему явно досталось от светошумовой гранаты больше всех: он едва слышал, поэтому расспрашивать его было нелегко.
Алхимика больше всего интересовала судьба «горбушки». Плейшнер лишь ухмыльнулся — мол, здесь она, на месте. Заходившие проведать Филадельфию коллеги радостно молчали, а к Жиле никто не приходил. Не иначе, приказ Старика. Сам он тоже не появлялся. Что ж, оставалось ждать. Тем более, что Проглот по-прежнему был в отключке. Плейшнер подходил к нему каждые полчаса, и даже спал где-то в соседней комнате, приказав Жиле, если что, будить его.
Как ни старался Жила раскрутить в уме произошедшую историю — нескольких кусков головоломки всё равно не хватало. Большинство из них касались участия во всём этом деле Арчи.
Под утро, ещё до рассвета, Жилу разбудил шёпот:
— Винт, Бармалей, вы здесь?
— Это Жила. Мы у алхимиков. Лечимся. Ты как, жив?
— Да вроде... Что было-то?
— Погоди, тихо. Плейшнера разбудишь. Хотя, конечно, он сказал, чтобы будить...
— Тогда буди!
Позвали доктора. Тот сразу же за пульс, за температуру, швы полез смотреть. После осмотра вколол всем троим какой-то дряни, для чего пришлось разбудить и Филадельфию.
— Ну, рассказывай! — потребовал Проглот, когда Плейшнер удалился.
— Нет уж, сначала ты. А то у меня тут концы с концами не сходятся. Наёмника ты завалил?
— Какого наёмника?
— Мёртвого. Эти вот, — Жила ткнул пальцем за спину, — послали за тобой наёмника. Чтобы «оберегал».
— Много денег-то дали? Не уберёг он меня. Он себя не сберёг. Жмура я нашёл — было дело. В синей форме, как положено. Кто-то явно копался в его компьютере и вынул флешку с данными. Я сначала подумал, что его вальнули, чтобы задание перехватить. Ну, как это у наёмников с бандитами заведено. А про труп этот сразу тогда не сказал, потому что сил не было. Да мало ли жмуров этих по всей Зоне валяется! Но тут такое дело. Потом-то ко мне этот перец прибился — Арчи его звали. Так он и сказал, что завалил этого наёмника. Мол, тот собирался с моим артефактом куда-то за границу свалить.
— С этого места — поподробнее. Расскажи-ка мне про этого Арчи. Такой весёлый дядька в экзоскелете и с гауссовкой?
Проглот удивлённо посмотрел на Жилу.
— Весёлый... пожалуй. Хотя, я бы сказал, с придурью. Он контролёром притворился, чтобы я на него вышел...
Сталкер рассказал историю недолгого знакомства с Арчи. Совпадали все подробности поведения, но вот описание... Жила сообразил, что ни разу не видел лица своего спутника; голос же его всё время был искажён маской. Так что сличить приметы не представлялось возможным. Но некоторые процитированные Проглотом фразы совпадали почти дословно.
— Он ещё упомянул странную вещь, — продолжил рассказ Проглот. — Говорил, что Зона была здесь ещё до аварии. До первой аварии.
— Знакомые слова... — задумчиво пробормотал Филадельфия. — Он и мне что-то такое втирал, помнится.
— Кто? — удивился Проглот.
— Наш Арчи. Только он был другой...
— Другой, да такой же.
Сталкеры оглянулись на голос. Это был Старик, он стоял в дверях и, видимо, слушал их некоторое время. Увлечённые разговором, они, конечно, не заметили его присутствия.
— Это он и был. Раз уж все теперь в сборе, постараюсь рассказать до того, как Плейшнер проснётся и попросит меня прочь.
Старик прошёл в комнату, присел у стола — так, чтобы все трое могли его видеть. Сталкеры приготовились слушать.
— Все мы знаем, что артефакты рождаются в аномалиях. И что практически каждый из них обязательно имеет какое-нибудь полезное свойство. Мы считаем, что Зона — это часть природы. Изломанная, извращённая, но по-прежнему природа. С похожими, в общем-то, законами. Поэтому артефакты — это часть механизма естественного равновесия. Что-то вроде компенсации за наносимый аномалиями вред.
— Ага, после «трамплина» никакой компенсации уже не требуется... — пробормотал Жила.
— А как насчёт «вспышки» или «бенгальского огня»? Неплохая плата за существование «электры»? — Старик знал, какая у Жилы самая ненавистная аномалия, и привёл в пример именно её. Сталкеру оставалось только согласиться.
— Вы уже знаете, что аномалия, из-за которой всё началось, имеет искусственное происхождение. Поэтому здесь законы природы (или Зоны) сработали не так. Конечно, у артефакта — «горбушки», как вы её назвали, — была положительная сторона. Все вы заметили это на себе. Вы не хотели есть, и при этом не валились с ног. На данный момент, — Старик взглянул на часы, — сталкер Проглот не ел уже примерно одиннадцать суток.
Заметив, что Жила собирается его перебить, комендант предупредительно поднял ладонь. История продолжалась.
— Да-да, ему пришлось заплатить за это дорогую цену. Очень дорогую. Как известно, сталкер может расстаться с любым артефактом — в меру безболезненно. Это зависит лишь от его жадности. С «горбушкой» всё не так. Даруя вечную сытость, она берёт в замен... что-то. Мы пока ещё точно не знаем. Но, подвергнувшись её воздействию, отдавать её уже нельзя. Иначе случится то, что случилось с Проглотом.
— Но мы-то не подверглись! Он крышку потерял, а у нас она всё время в контейнере была. Конечно, мы бы отдали её, иначе он умер бы!
— Погоди геройствовать, Филадельфия. Ты сам её что-ли в контейнер положил, а?
— Н-нет...
— Правильный ответ. А контейнер новый откуда взялся?
— Арчи дал...
— Опять верно. А кто, по-вашему, такой этот Арчи?
Ответом было выжидающее молчание. Выждав несколько секунд, Старик продолжил:
— Я был там. На ЧАЭС, в одном из вертолётов. Когда вас нашли... Отбили от монолитовцев. Вас было трое. Жилу и Филадельфию контузило гранатой, которую вояки закинули внутрь ангара. Иначе вас было не спасти. А ваш общий друг Арчи стоял себе целёхонек посреди горы трупов. Мы уже тогда подозревали о его истинной... природе. И всё подтвердилось прямо там, на платформе.
Старик замолчал, сделав настоящую театральную паузу. Жила снова вспомнил прошлую жизнь — детство в лагере, когда они рассказывали друг другу страшные истории. Так же, лёжа на кроватях, вместе слушали рассказчика, который обязательно останавливался перед самыми страшными местами. Потребуй он сейчас продолжения — Проглот с Филадельфией обязательно зашикают, чтоб не мешал. Старик посмотрел на алхимика, следя за его реакцией на слова:
— Мы забрали у тебя контейнер. И немедленно переложили «горбушку» в наш. В настоящий. И через секунду Арчи уже не было. Никто не видел, как он исчез. Просто нет — и всё. Как и не бывало. Сообразил, почему?
Алхимик отрицательно замотал головой. Комендант ухмыльнулся.
— Липовый он, сталкер-хранитель ваш. Не-нас-то-я-щий. Побочный эффект. Искусственная аномалия породила «горбушку». А та, в свою очередь, пробудила в Зоне что-то ещё. В результате везде, где была «горбушка», рядом с ней находился псевдо-сталкер, охранявший её владельцев. На свой особый манер, конечно.
Жила задумался.
— Но он же живой был, настоящий! В смысле — не глюк. Мы-то с Филадельфией его одинаково видели. И лодку он поднимал на самом деле. И двоих монолитовцев завалил. Хорошо так завалил, по-настоящему.
— Аномалии тоже убивают по-настоящему. А он, как ни крути, ходячая аномалия. Отсюда и лодка. И удачливость его. ...В общем, мне удалось убедить полковника, что «горбушку» нужно всё же доставить в посёлок. Для эксперимента. Нам даже дали два рыжих костюма, за что им спасибо. Так вот, был только один очевидный способ спасти Проглота — вернуть ему артефакт. О, проснулся? — Старик не глядя поздоровался с вошедшим через другую дверь Плейшнером. — Тогда продолжай рассказ, твоя очередь. Расспросишь их потом.
— Мы с Бармалеем всех разогнали, — заговорил доктор, — дом оцепили. Вошли. Ты уже был в коме. Артефакт внесли в контейнере. Открыли, положили рядом с тобой. Заодно записали его эхо на сканере — очень необычное, должен заметить. Но это уж коллеги лучше разберутся. В общем, через 20 минут внутреннее кровотечение прекратилось, пульс стабилизировался. А ещё через пару минут в окно постучался...
— Арчи?! — хором воскликнули сталкеры.
— Он самый. Комендант предупредил оцепление, что внутри периметра может появиться «гость». Только поэтому его не изрешетили. Впрочем, вряд-ли у них что-либо получилось.
— И где он теперь? Почему бросил меня тогда? — спросил Проглот.
Ему пришлось сообщить Плейшнеру подробности своего расставания с Арчи. В этот момент Жила поймал себя на мысли, что Старик эти подробности уже откуда-то знал. Хотя они и не заметили, когда вошёл комендант. Может, он слышал весь их разговор с самого начала.
— Очевидно, что вы удалились на слишком большое расстояние. И, говоришь, он выглядел по-другому? Могу предположить, что чем ближе «горбушка», тем «круче» Арчи. Поэтому в вашей версии он был в экзоскелете и с винтовкой Гаусса.
— Не сходится, — возразил Жила. — Меня-то он в старой деревне долбанул... Возле нас совсем.
Пришлось рассказать и об этом эпизоде. Проглот тоже слушал с нескрываемым интересом.
— Если предположить, что «чёрная дыра» всё же имеет какой-то обратный ход, то действие «горбушки» могло распространиться сквозь неё. Поэтому Арчи и возник возле колодца — и сразу же принялся «защищать» вас от необдуманных, по мнению Зоны, деяний.
— Вот чёрт... У меня голова кругом.
— Это всё надо переварить, — согласился Проглот.
— Да уж... — Филадельфия выглядел по-прежнему ничего не понимающим.
Плейшнер продолжил:
— Вы двое тоже подверглись облучению. Как видите, Арчи сделал всё, чтобы «горбушка» попала в его «контейнер», который, разумеется, ничего там не изолировал — иначе он просто исчез бы сам. Поэтому всех вас поместили сюда и время от времени «кварцевали» артефактом. Затем коллеги с «Янтаря», всё время присутствовавшие здесь, подсказали решение. Мы... уничтожили артефакт.
В ответ раздались три гневно-удивлённых вздоха. Но Плейшнер и не думал оправдываться:
— «Горбушку» разделили на три части. Они получились совсем небольшими, как нетрудно догадаться. Эти части мы поместили... рядом с пострадавшими участками, скажем так.
Поражённый внезапной догадкой Жила прикоснулся к стягивавшей живот повязке. Этот жест не остался незамеченным доктором:
— Да-да, именно так. Теперь-то вы точно её не потеряете! Кроме того, части артефакта находятся достаточно глубоко, чтобы не заразить никого вокруг. И ещё. Мы пока не знаем, можно ли вам есть. Вряд-ли нужно — это наверняка.
— Ох, и сэкономим теперь на тушёнке! — мрачно пошутил Жила.
Проглот, похоже, чуть не плакал. Уж он-то любил поесть со вкусом. А это чудесное спасение не обещало ему сладкой жизни. Впереди было долгое — кто знает, насколько — существование с часовой бомбой внутри. Неизвестно, какие ещё побочные эффекты были у «горбушки». Вдруг её действие привязано к Зоне, и им теперь никогда не придётся покинуть её?
— А внутри нас маленькие Арчики не заведутся? — Хохотнул Филадельфия. — А если серьёзно, то что это были за разговоры о вечности Зоны? Ну, что она здесь была ещё до восемьдесят шестого года?
— Не имею об этом ни малейшего представления. Зона полна загадок, и с вас на сегодня их, пожалуй, хватит.
Попрощавшись, Плейшнер со Стариком вышли. Жила заметил, что Старик улыбался. Уж не последнему ли вопросу?
Все молчали, обдумывая услышанное. Жиле казалось, что где-то осталось несоответствие. Должна была быть какая-то маленькая деталь, которую он упустил из виду. Что-то, связанное с рассуждениями Арчи о Зоне. И связанное с прошлым, с самым началом этой истории.
День мучительно тянулся. Теперь к ним пускали сталкеров. Первыми, конечно, явились Винт и Бармалей — соратники Проглота. Приходили и другие — к Жиле, к Филадельфии, ко всем вместе и просто так. Неизменно появлялся Плейшнер и гнал всех прочь. Близился «вечерний обход».
— Поразительно! — порадовался доктор. Швы-то можно уже снимать! Сразу видно — работают ваши «горбушки», работают.
Сказано — сделано. Избавившись от швов, Жила поднялся с постели, осторожно прошёлся по комнате.
— Да, надо было всё это фотографировать! — весело сокрушался Плейшнер. — И трёх суток не прошло, а уже заросли и бегают.
Жила был недоволен тоном услышанного. Очевидно, Плейшер уже придумал какое-то медицинское применение новому эффекту. Так и жди теперь, что огород из аномалий разведут на соседнем поле. Фотографы чёртовы... Фотографировать. Фотографии. Недостающая деталь мозаики со звонким щелчком встала на место. Оставалось только проверить.
— Профессор, давай одежду!
Плейшнер оказался настолько вдохновлён успехом, что не стал противиться. Через несколько минут Жила, провожаемый удивлёнными взглядами, шагал к дому коменданта.
Арчи появился заранее. За несколько минут до того, как они на самом деле нашли «горбушку». И «чёрная дыра» тут ни при чём. Он доставал и прятал оружие мгновенно, и также мгновенно появлялся и исчезал. Когда они преследовали Филадельфию, Арчи заранее знал, что впереди идут трое. Время не имело для него значения. Наверняка Зона жила не только в пространстве, но и во времени — искажала, корёжила его точно также. И она устами Арчи хотела сказать об этом. «Зона была здесь до Первой катастрофы...»
Жила на ходу прокручивал в голове самое начало этой истории. Вот он в кабинете коменданта. Вот тот спрашивает его, знает ли он историю посёлка. Вот Жила вспоминает байку про то, когда здесь появился Старик. Когда. Время. Время...
Следующий элемент возник позже — когда сталкер ночью пробрался в дом в поисках КПК. Старик зажёг тогда свет, и сидевший у стола Жила увидел её. Мельком, вполглаза, не запоминая. Поэтому сейчас ему нужно было увидеть всё снова. Рассмотреть и сопоставить. Сколько лет Старику? На вид — не больше пятидесяти. Значит, если его история правдива, он был примерно в два раза моложе тогда, в том страшном апреле...
Он вошёл без стука. Сидевший за столом комендант даже не поднялся ему навстречу — будто тоже знал всё наперёд. Тремя шагами Жила пересёк комнату, протянул руку и взял её. Простая чёрно-белая фотография в слегка перекошенной от времени жестяной рамочке. Стекло в углу треснуло, но рассмотреть не мешает. Люди, в основном молодые, в старомодной одежде. С лопатами, носилками — стоят группой. Знакомый пейзаж — Припять! На заднем плане — транспарант, видны буквы «ский субботник». Чуть выше, на заднем плане, намалёванный на фанере плакат, по форме напоминающий дворницкую лопату. Можно прочесть лишь цифры 1917 и 1986. Ленинский субботник, апрель 1986 года! Жила рывком достал КПК, открыл календарь. Суббота, 19 апреля. Ровно за неделю До...
Где же он? Ага, вот. С правого края. Не узнать невозможно. Невысокий, на вид лет пятьдесят. Взгляд цепкий, смотрит прямо на тебя. Совсем как... Жила перевёл взгляд на сидевшего за столом. Даже рубашка эта же!
Старик виновато улыбнулся.
***
Он привыкнет. Поймёт и научится — научится жить по-другому, жить в этой новой, только что открывшейся ему Зоне, которая теперь живёт внутри него. Рано или поздно человек привыкает ко всему. Есть у жизни такой побочный эффект.
Конец
Комментариев нет:
Отправить комментарий